При утере вернуть за вознаграждение...

---

Часть 1
Ребенок

1.

- Синьор, вы где?
Тишина в ответ, постукивание сердца.
- Где вы? Почему молчите?
Я пробрался через кусты, отшвыривая ветки с пути.
Вышел на поляну, и тут же наткнулся на рядок пятнышек, отчетливо
различимых на фоне зеленой травы. Кровь.
Я побежал вдоль следа, петляя между деревьями.
Пришлось трижды пробиваться через бурелом, дважды пересекать ручьи и
ухабы. Наконец, я услышал и вскоре увидел.
- Синьор…вы в порядке?
- Я в порядке, идиот! Помоги же мне!
Я растерянно подошел, взглянул на волка, валявшегося
у ног парня, облитого кровью, с проломленным на макушке черепом. Чем
это он сумел? Я оглядел пацана.
Он повернулся и посмотрел на меня убийственным
взглядом. Я тут же проявил интерес к псу, которого тот сжимал в
объятиях.
- Кто это? - смущенно спросил я.
- Дурак ты, что ли? Не видишь? Помоги же мне!
Он произнес это своим повелевающее-неудовлетворенно-неисправимым тоном, не угодить которому было нереально.
Я взял изорванную собаку на руки и вопросительно поглядел на парня.
- Синьор…он сдох?
- Урод! - он чуть ли не плакал, пихал меня в бок, кричал. - Он не умрет! Понимаешь?!! Он не умрет!!!
Ну конечно. Я взглянул не разорванную шею пса и мысленно с сомнением покачал головой.
- Он не может умереть! Ты понял, идиот?! Неси его домой! Быстрее! Он не должен умереть!
Я повернулся и пошагал к усадьбе, только слыша сзади, что пацан повторяет слова.
- Ты не умрешь, не умрешь. - как молитву шептал он -
Я обещаю. Ты не умрешь. Я не хочу. Ты не можешь умереть…Я…
Я покачал головой и поудобнее перехватил пса.

* * *
(...)

Я не сдамся. Так просто - нет! Еще немножко, и мои
ожидания оправдаются. Чую, буря висит над бедным Густи. И я постараюсь
ей посодействовать. Уж постараюсь. Ах, как мне жалко бедняжку Мэри!
Этот болван не обращает на нее никакого внимания. Нам хоть с Карой
больше повезло на этот счет. Отец с ней обращается, как с прислугой
какой-то. Малышка, она ведь такой милой растет, как ангел, а он с ней…
Собирается в школу отправить. Думаю, там ей, по крайней мере, лучше будет, не так, как здесь.
Это я думала, пока омывала травами старые ноги отца.
Он кряхтел от удовольствия, ворчал, как кот, время от времени с
благодарностью посматривая в мою сторону. Хорошо, пусть запоминает, кто
ему делает такие приятные вещи.
- Сьюзен, милая, - облизнувшись, обратился он ко мне, - где же твой брат?
Только о нем и думает, старый маразматик!

С утра он наотрез отказался идти на занятия. Причем,
даже не спросил, пришли ли учителя. Вряд ли они решились. И, скорее
всего, он понятия не имел, какие предметы ожидались на сегодня.
Домашние задания ему перестали задавать еще в пятилетнем возрасте,
зная, что он все равно никогда не сделает их.
А делал он…все, что угодно, все, что вредно и паршиво, но только не полезно.
Мог полдня простоять в стойле и о чем-то шептаться с
лошадьми. Причем, конюха не подпускал. Поэтому у Густава с ним с
детства были трения. Да с кем он вообще мог найти общий язык?!! Ни с
кем!
Разве что… Есть тут парень, который раньше по
пятам ходил за маленьким виконтом. Кажется, Руматом его зовут. Но
теперь он сторонится паршивца, боится, как огня. И недолюбливает.
Густав тоже не промах - как видит парня, так тоже сразу не прочь
поиздеваться над ним. А тот терпит, что ему остается? Его папаша тут
вкалывает уже который десяток. И если уйдет сын, то выпрут и старика,
это ведь ясно, как божий день. А ведь они люди небогатые…тоже жить
хотят…
- Ты не устала?
- Нет, пап… Густав всегда был такой?..
- …Противный? Пожалуй, да.
- Долго мы учились с Карой, и даже не упомню многого, лишь из писем и знали, как вы тут…
- Вам, наверно, одиноко было там?
- Да, конечно, пап… Но мы с надеждой ждали, что когда-то вернемся домой.
- И… как вам дом?
- Пап…я пока тут живу не больше месяца.
- Ну да ладно, вы же ведь часто приезжали домой, разве не помнишь?
- Нет, пап, это было так стремительно, что я даже не
успевала запомнить всех имен… Тут столько слуг…хозяйство, постоянные
занятия чем-то, поездки. Мы, по большей мере, проводили время с мамой.
А потом снова возвращались в школу и опять ждали тех прекрасных деньков…
- Да, да…
Что «да, да»?
-А потом я поехала в этот… и там еще сколько лет. И
уже без каникул. Это так ужасно, я больше отсюда никуда не уеду!
- Конечно, Сьюзи, доченька, только тут.
- Но папа, Густав невозможен!
- Я понимаю.
- Нет, он просто…просто…просто грубиян какой-то! Он сегодня повариху…кухарку эту обидел.
- Виолетту, что ли?
- Ее. Она ведь пожилая женщина, а он так…
- Эх-х-х… Мальчишка, что ты хочешь… Сильно кричал?
- Разве что с округи не посбегались.
- И что он на сей раз придумал?
- А что он мог выдумать? Я не знаю, как в остальном, но, похоже, чувства юмора у него нет…
- Это сегодня, у него плохое настроение. Обычно бывает поинтереснее.
- Отец!
- Что?
- Это же пожилая женщина!
- Ах да, старая Виолетта… Скандальная она женщина
тоже, Сьюзен. Вот он и решил подтрунить над ней. Вот только, боюсь,
чувства юмора нет не у него, а у нашей кухарки. Поварята смеялись?
Я сжала губы тонко-тонко.
- До слез довели.
- Того и хотел, - кивнул он головой, - детский смех
для взрослых и над взрослыми больнее всего. Если бы смеялся, допустим,
я, она бы не расстроилась. Скорее ответила бы смехом на смех. А так…
- Папа, он все равно поступил скверно.
- Кто спорит? Ужасный у него характер.
- Безалаберный. Он места себе найти не может, вот и суется куда угодно.
- Наверное, тут ты тоже права. Делать что-то нужно.
- Во-первых, поговорить с ним нужно, вот что.
- А толку? Он все сводит к одному: вам что-то от меня надо? Нет? Не знаете? Вопрос закрыт!
- Значит, надо поставить вопрос по-другому: нужно ли ему что-то от нас?
- Ясно, нужно.
- Что?
- Терпения.
- Его уже нет!
- У меня еще есть немного.
Я уже давно перестала массировать ногу отца, впилась
в его глаза и мысленно гипнотизировала: «Сделай что-нибудь! Скажи!
Скажи, что отправишь его куда подальше! Пошли его!»
- Он безграмотен.
- Нет, нет. Он умеет читать и писать.
- И все. Посмотри на будущего виконта - он неотесан, как какой-то крестьянин.
- Верю. Но заметь, благородство должно выражаться не
в знаниях. Оно у него в крови. Он все делает именно так, как надо,
интуитивно, зато правильно. Быть дворянином - его призвание.
- Но, отец, он интуитивно не нащупает знание экономики и литературы.
Виконт развел руками.
- Я же не могу заставить его насильно учить уроки. Мне просто противны такие методы.
- Однако, с нами ты поступил не лучшим способом!
- Мне просто жалко, как его, так и его учителей.
Я уже смирилась. Будь что будет. Надоело ему недвусмысленно намекать. Но старый виконт вдруг изрек:
- Все, что я могу сделать - это передать в руки
знающим людям. И, пожалуй, это будет самым верным поступком, который я
сделаю за всю свою жизнь по отношению к своему единственному сыну. Я
отправлю его в Англию. И это мое последнее слово.

(...)

- Эй, капитан, Дьюби-Малыш, чего лыбишься?
- Фоз, глянь-ка на этого детеныша!
- И что ты нашел интересного?
- Морской дьявол! Ты слеп? Это наш клиент!
- Ну…
- Самый главный и дорогой груз!
- Якорем его…
- Я бы по затылку… - мечтательно закатив глаза,
растянулся в улыбке капитан, но тут же присмирел, - Фоз, его нельзя
трогать!
- С чего бы это?
- Это виконт…
- Я знаю, - махнул я рукой с досадой.
- Это виконт приказал. Мол, моря и океаны, пусть
делает, что ему угодно, а вы ему не перечьте, не трогайте, не
накликайте, мол, на себя бури.
- Якорем… Это он что, предостерег что ли? То есть…
- Сдается мне, это он из доброго нрава. Это он предупреждал.
- Сынуля, как погляжу, не подарок…
- Хм…- он перекинул трубку из одного угла рта в
другой, умудрившись еще и улыбнуться, - Еще какой! Так что ты, Фоззи,
поосторожнее.
- Буду стараться, Малыш. - я просмаковал свой ответ,
и, глянув на неудовлетворенное его лицо, бодро вторил, - Так точно,
капитан!
- То-то…
Дьюби снова заулыбался и уставился на малолетнего
ублюдка. Тонкая бородка его трепетала от знойного ветерка. Я
зажмурился. Морской еж…
Сопляк вдруг как заорет… Я не ожидал, ей-богу… Он с
подзорной трубой выгуливался, черт морской знает, что он в нее
усмотрел. Никто этим делом и подавно не занимается, с чего уж… посреди
океана-то…
- Флибустьеры! Полундра! - кричал он.
Я сначала стоял и слушал. Тупо, якорем его ко дну.
Дьюби смеялся, оперевшись о борт. Я - нет. Что тут смешного?
- Идиоты, тупицы… Тревога! - возмущался он, тыча куда-то вдаль.
Я первым заметил корабль. Конечно, после выродка. Но теперь-то смеяться не хотелось уже никому.

(...)

Мы тут же опустили шлюпку, спихнули туда старика со своим
отпрыском. Похоже, это были самые близкие люди среди всех этому
маленькому чудовищу. Я наскоро накатал записку, подкрепил ее своей
росписью и росписью пресловутого виконта и отдал ее старику. Руматово
лицо выражало полное отсутствие каких-либо мыслей. Он тупо смотрел на
волны. Мы скинули им кое-какой провизии.
- Теперь все зависит от вас, дорогие наши кормильцы.
Ровно через два месяца мы будем ждать вас с условленной суммой в порту
Лиссабона. Если вы не успеете… что ж, решать вам. Постарайтесь поспеть
к сроку.
Старикашка быстро закивал. Румат подобрал весло и попытался грести.
- Парень, ты хоть бы якорь отвязал. Впрочем, не
советую вам плыть. Это известный корабельный маршрут. Скоро вас могут
подобрать. Будьте терпеливы, детки, и на рождество родители вам подарят
леденцы…
Мы подняли якорь и распустили паруса, двинувшись в
путь. Скоро одинокая лодочка осталась за горизонтом. Густав стал хмур,
как туча. Я приказал запереть его вместе с остальными в трюме. Он
ничего не сказал вслух, но вскоре я убедился, что делать этого не
стоило.

(...)

Пут, сплюнув слюну, поинтересовался:
- С чего, Лис? У нас проблемы?
Я сделал отрешенный вид, но сказал:
- Ага. Еще какие. Вы пацана, часом в туалете не закрыли?
- Нет. Это точно. Я только что…
- Тогда у нас проблемы.
- С мальчишкой?
- С ним.
- Кстати, а где он?
- Выясним сейчас, надеюсь…
Пут похмурнел, повернулся к Хромому. Тот покачал головой.
- А выкуп, Лис?
- А выкуп, Пут? - передразнил его я. Тот тут же замолчал.
Пока Весельчак лез наверх, стояла давящая
тишина, но только послышался треск досок, на мачте произошло что-то.
- Что там видно, браток? Есть гости?
- Еще какие… - послышались еле-еле доносившиеся слова.
- Сколько кораблей? Большие? Военные?
Сверху с минуту не доносилось ни звука. Потом послышалось:
- Знаешь Лис, он тут…

(...)

Я сначала подумал, что это один из наших пленных, но потом сообразил, что лишь один человек из всех на корабле был рыжим.
- Лис! Рыжий Лис!
Человек поднял лицо. И вдруг улыбнулся. Нет,
не уверенно, не заносчиво, не ослепительно. А как-то жалко.
Я подхватил нашего капитана. Обессиленный, он не стал противиться, когда мы уложили его на одеяло.
- Пут, - лишь сказал он. - Он выжил.
- Нет. - уверенно качнул я головой. - Он погиб. Я видел.
- Ты уверен?
- Без сомнения.
Голова его упала без сознания.

(...)

Я прислушался. Как будто было их немного, двое-трое. Но нам все
равно было бы не по силам с ними справиться. Я мог бы взять на себя
двоих, но вот отец…
Наконец, грабители прекратили свою тихую пляску вокруг нашего костра и пошли в наступление.
- Добрый вечер, люди добрые! - с акцентом сказал,
вступая в круг света, освещающий костром, человек, скорее всего
индейского происхождения.
- Добрый, незнакомец. - отвечал отец.
- Я не знаю, как ваши дела. Но вот я с товарищами проезжал мимо, решили мы-ка зайти к вам на огонек.
Так, Румат, главное не выдавать себя! Главное - спокойствие!
- Ну, садитесь.
Он благодарно кивнул. Из зарослей вышли еще трое.
Один тоже был индейцем, еще двое - белый и мулат. Ну и шайка!
Они подошли, молча пожали нам руки и уселись прямо
на голую землю вокруг костра, заслонив его своими широкими спинами.
- Извините за моих спутников, они грубоваты и многого не очень понимают.
Он сделал троим пару знаков и они уселись более скромно.
- Извините нас, путники. У нас нечем вас угостить.
- Ничего-ничего! Мы и так не голодны! Спасибо за ваше беспокойство.
Потом последовала пауза. Я не выдержал:
- Вы… куда направляетесь?
- Мы? Пожалуй, мои спутники не одобрят моего поступка. Будет скверно, если я открою общую тайну, ведь так?
- Несомненно! - воскликнул отец, хотя смотрел он
совсем в сторону и вряд ли слушал, о чем идет речь. Я помолчал. Индеец
вдруг улыбнулся и сказал:
- Вы, конечно, можете нас прогнать, но мы останемся лишь на ночь.
- Нет-нет! - сказал отец. - Вы нам не причиняете никакого беспокойства. Оставайтесь!
Он врал.

---

Часть 2.
Волк

(...)

- Что там? - крикнул я.
Рауль молчал. И вообще было тихо, ни единого
слова... Я дрогнул. Что… Сердце сжалось. И побежал, ломясь сквозь
заросли, царапая лицо.
- Как ты думаешь, он жив?
- Что? - не понял я, оглядываясь, всматриваясь в существо, которое я подстрелил.
Вломился Мигель, вздрогнул, ахнул, встал рядом,
дрожа, как осиновый лист. Вот так охота! Я посмотрел на Рауля: тот
побелел.
- Это… человек. - как будто убеждаясь, но не веря в свои слова, проговорил отсутствующим тоном Мигель.
Я мотнул головой и вздрогнул. Ну и субъект…
- Это беглый раб? - спросил Мигель.
- Тебе повезло, иначе дело было бы худо…
Да, он был прав. Однако, как же я так мог… Убить
человека, пусть хоть трижды раба. Впрочем, это не такая уж оплошность.
- А… он точно не свободный? - робко спросил Рауль.
Мигель фыркнул. Я подошел и ногой поддел труп, перекинув его на спину. Мигеля, наконец, вырвало.
- Вы, дон Педро, метко поцелили…
Я пожал плечами. Похвала меня ничуть не обрадовала,
отнюдь. На человеке были кандалы. Нет, это не раб. Это преступник.
Слипшиеся грязные волосы спутались на затылке, борода свисала с
подбородка. Он был полностью голый, если не считать того, что когда-то
было штанами.
Пуля попала в ногу. Зато стрела торчала сбоку. И еще одна… Я покачал головой. Человек быстро истекал кровью.
- Пошли-ка отсюда, - прошептал Мигель, слабо цепляясь за мое плечо.
Почему-то не слышно было шагов остальных, а может
просто они не хотели проламываться сквозь кусты и ждали, пока добычу
вынесут другие. Но я повернулся и увидел Хакима. Он молча смотрел. Не
знаю, как он так тихо прошел.
- Пошли… - простонал Мигель.
- Как это? - взвизгнул Рауль. - Как это?
- Чем раньше, тем лучше. - сказал я. - Не жилец это.
- Уходим? - как-то удивленно спросил Хаким.
Я кивнул.
- Скорее…ох.
- Все, пошли! - махнул Рауль и пошагал прочь. - Дело дрянь.
Я думал, Хаким пошел сзади, но не слышал его шагов. Я остановился. Где, черт бы его побрал, этот мальчишка?
- Стойте. - услышал я, как он сказал, - Стойте, дон Педро!
Я вздрогнул:
- Ну, что еще?
- Дон Педро, он выживет. Он дышит.

(...)

Они назвали его Волком. Я не стал ничего говорить, что с них
возьмешь? То, что живет в нем, должно оставаться таким, как оно есть.
Иначе они могут сделать только хуже.
Волк был непонятным существом, недоверчивым и внушал
мне и не только мне какой-то жутко суеверный страх. Иногда он выл, и
тогда в усадьбе начиналось черти что. Слуги страстно молились, собаки
прятались в конуры, а младенцы кричали, как резанные.
Я думал, что сойду с ума, пока эта тварь…
выздоровеет. Нет, теперь я не подходил к нему даже ближе, чем на три
шага. Он не давался никому, и если только его начинали заставлять, он
кидался на всех, кого видел.
Вот так целый день я и сидел в дверях его
апартаментов, узкой комнатушки под самой крышей, и единственной моей
задачей было наблюдать за страшилищем. Не один человек больше не смог
бы тут находиться. Зайти к нему в комнату было настолько же опасно, как
и в клетку с диким вепрем.
Я не знаю. К чему эти все разговоры про то, что он
преступник. Даже самый низкий подонок не мог бы вести себя так.
Мы его вымыли, пока он был без сознания, подстригли, как могли.
И все равно он оставался животным.

(...)

- …стойте, остановитесь, перестаньте…- человек дико водил глазами.
Но они подходили ближе. Он закрывал лицо локтями и только блестящие смоляные точки смотрели на нас.
- Не приближайтесь!!! - он вскочил на лежанку и взъерошился.
- Не трогайте его лучше.- посоветовал я.
- Да, оставьте в покое зверя…- согласился со мной дон.
Волк зарычал:
- Убирайтесь!!!
Люди сдержанно отступили. Я сказал:
- Может, он голоден?
- Да нет, вроде. Хотя он ничего толком и не ел… Возможно, он просто…
- Вон!!! - рявкнул он.
Волк был готов кинуться на первого попавшегося под
руки. Он загнанно переглядывался с пришедшими незнакомцами.
- Кажется, он не в силах терпеть нашего общества.
- Конечно, ведь он жил в лесу, среди диких псов.
- Интересно, что если…
- Пошли вон!!!

(...)

- Вы уверены, что человек с таким описанием не разыскивается?
- Что? Сейчас посмотрим.. Негр?
- Нет-нет, что вы! Метис.
- О, я вам точно скажу только через неделю.
- Возможно это как-то ускорить?
- Что вы хотите от меня, я ведь не Господь Бог!
- Что вы, что вы…
- М-м.. Особые приметы?
- Нет.
- Совсем, что ли?
- Скажите, а иначе никак…
- Послушайте, синьор! Я очень сомневаюсь в том, что
вы получите достойный выкуп… Но я могу посоветовать вам хорошего
знакомого… За небольшое вознаграждение…

(...)

Когда я ворвался в дверь, слуги начали охать и вскрикивать.
- Папа дома?
- Да, он наверху…
Я, не моя ног и не переодеваясь, ринулся наверх, они ничего не сказали.
- Папа!!!
Я влетел по лестнице и увидел отца в кресле,
читающего книгу. Ох любил он эти книги. Вещь, конечно, лишняя.
Бессмысленная.
- Папа…
- Сынок?
- Пап… там… там…
- Отдышись. Что? И почему ты в таком виде? Где ты был?
- Там человек. Он умирает. Наверно. Если не умер еще.
- Что? Где? Хуан, это правда?
- Пап… - я не любил, когда он называл меня Хуан. - Я не вру. Он там, ну там… в поле.
- Ты был в поле? Один? И как тебе не совестно?
- Ну, пап…
- Какой человек?
- Он такой… страшный. Он голый до пояса, весь какой-то грязный и в крови.
- Какой… чьей крови??!

(...)

Отец, с красными глазами уже сидел внизу.
- Зря ты так рано встал, малыш. Иди еще поспи.
Я мотнул головой.
- Кошмары…
Он понимающе посмотрел.
- Хочешь горячего чаю?
Я мотнул головой.
- Чего хочешь?
Я неоднократно помотал головой. Сел рядом с отцом.
- Один раз. Одну минуту, Хуан. Все, что я могу.
Я резко отпрянул от него.
- Папа…
- Они сейчас приедут. Пойдем.
Я уже не верил ничему. Но отец встал, снял с вешалки
куртку, набросил мне на плечи, взял за руку и мы пошли. У конюшни он
остановился.
- Ты знаешь, куда. Ты ведь был там уже не раз, так?
Я кивнул, потупившись. Отец остался снаружи.
Утренний туман стелился по земле, но я видел, что во дворе уже кипит
жизнь, слуги ходят, кто куда.
Я вошел. Место отдыха. Место наказания. Лошади,
упряжь, сено, запах навоза и боль - все, что я знал об этом месте.
Утро. Конюх уже тут побывал. Но не везде. Бурка, Чижик, Клод,
Сегач и мой старенький Лир. Мне они были намного ближе любых людей. И
они меня знали, и я их знал с детства. Лошади.
Я прошел, оглядел их. Все, как всегда. Но отныне так не будет.
Я быстро пошагал в дальний конец. По дороге заметил
Мигеля, поглаживающего лошадиную морду, но это не имело значения.
Я свернул в нужном направлении, отворил засов и
вошел. Человек, может, с перепугу, тут же вскочил на ноги. Может, ему
уже досталось с утра?
Я подошел близко-близко, поднял голову. Ни слова. Ни слова. И обнял Волка.
Я почувствовал, что мышцы его дрожат. Может, от
неожиданности, а скорее от волнения. Но глаза его были спокойными. Не
черными, а коричневыми, отливающими золотом в первом луче солнца.
Прости, Волк… Я прижался к его животу, прислонился к
нему ухом. Почувствовал, как он опустился на колени, равняясь со мной в
росте, всмотрелся в мои глаза, чуть нахмурился, когда думал. Тонкий
шрам изогнулся, принимая форму вопросительного знака.
Я тебя не забуду, Волк. Ты мне брат, Волк. Ты мне брат.
- Останься таким, Мышонок. - тихо сказал он.
Я кивнул, понимая что счас заплачу.
- Пора. - сказал кто-то.
Я кивнул. Да, Волк. Я буду таким всегда.

(...)

Когда он открыл дверцу в своей повозке, я ждал, что
что-то случится. Гром или может, землетрясение. Или дождь с градом.
Хоть что-то…
Ждал с затаенным дыханием.
Ждал, пока человек не взобрался на козлы и не крикнул:
- Н-ну, пошла облезлая! Вперё-ёд!
Тут я вдруг понял, что чудес не бывает. Понял раз и
навсегда. Бросился следом за незнакомцем. Меня остановил Пабло,
встретившийся на пути.
- Отпусти! Мне нужно… Очень нужно… очень…
- Эй, малыш, - потряс он меня. - Эй, ты чего?
Я пришел в себя. Пыль от повозки рассеялась, и я уже не знал, куда бежать.
- Пабло… Они увезли Волка.
- Да, конечно, так всегда бывает. Ну, ладно, перестань. Иди домой. А то совсем замерз.

Часть 3
Игрушка

На сей раз молодая пара обратила внимание на меня. На мой товар.
Они появились тут давно. Они были старыми добрыми
посетителями. Они приходили сюда регулярно, а если и не приходили, то
наверняка появлялись где-то еще. Всегда рядом.
Они всегда шли в ногу, держась за руки. На их
лицах всегда играла легкая небрежная улыбка. Девушка и парень были
шикарной парой. Они смотрелись великолепно, и никогда и ни за что
нельзя было себе представить, что они хоть раз ссорились или просто
повышали голос друг на друга. Видимо, так оно и было.
Она была невысокого роста, с длинными золотистыми
волосами и такими же длинными ногами. Милая, даже страшно милая.
Но я уже престал реагировать на ее движения. Я уже привык. Каждый раз,
каждый раз…
И он. Он не был толстым, жирным кошельком, набитым
купюрами. Он был под стать своей спутнице. Высокий и широкоплечий, с
большими ясными глазами. Я не мог сказать, кто из них дворянин, похоже,
это была семья из тех, где оба были равными. Мне всегда становилось не
по себе, когда я видел его крепкие мышцы и уверенное лицо.
Но все же… Мне сегодня неслыханно повезло. Они были
выгодными покупателями. Они брали всегда хороший, добротный товар, и
денег никогда не жалели, и, собственно, не торговались.
- Вот этот… - шепнула еле слышно она ему на ухо.
Я проследил за ее взглядом. Что ж… Парень пожал плечами. Мол, ну что поделаешь.
- Скажите, - обратился он ко мне приятным низким голосом, - вы нам что-то, может, посоветуете?
Я, было, удивился. Но тут же кивнул, быстро проговорил:
- Желаете слугу определенной профессии или определенных навыков?
Девушка небрежно махнула рукой.
- Особых не требуется… Что-то приличное. Вот, к примеру… - она кивнула в сторону первого избранника.
Я кивнул, но тут же предупредил:
- Понимаю. Колоритная, подкупающая внешность,
мадмуазель, - я улыбнулся. - Да, да, синьор. Вот, хотел бы вам
посоветовать, возьмите лучше этого парня. Перспективный и с хорошими
навыками работы по дому.
- Но он же черный! - возмутилась девушка.
Я пожал плечами. Чего они хотят?
- Вот этот… профессиональный охранник, столяр, конюх, крестьянин…
- Нет… - поморщился парень, - Он хилый какой-то. Да и, кажется, уже старый.
Девушка согласно кивнула, прибавила:
- Нет-нет. Что вы!
- Но чем же плох тот? - настаивал парень.
- О, синьора, я, конечно, не сильно разбираюсь в
них. Тем более я его сегодня только получил… Но, кажется, он… ну я бы
не советовал бы вам его брать. Слишком много риска… Товар довольно
хороший, но еще не вполне готовый к полноценной службе.
- Глупости, - махнул рукой парень, - у нас не
слишком много работы для него. И ему не придется круглосуточно пахать
на поле. Так, по мелочам…
Девушка кивнула.
Мне-то какое дело!
- Я посмотрю его, хорошо?
Я кивнул. Парень приблизился к рабу, девушка тоже
подошла, осторожно ступая. Они внимательно осмотрели его. Полностью
удовлетворенные и уверенные, решили брать товар. Я им цену, конечно,
заломил. Парень удивленно поднял бровь, но достал и отсчитал ровно ту
сумму.
Через пять минут, когда они увели зверя, я пожал плечами. Я их предупредил.

(...)

- Я тебя отпускаю. Боб, ты свободен, уходи.
Он вдруг задрожал.
- Не нужно.. Вы... В-вы...
- Я не вру.
- Нет...
- Уходи.
Он отступил на шаг.
- Послушай. Тебе будет лучше без нас.
- Без Вас...
- Без меня тоже.
- Нет, никогда больше...
- Перестань. Я знаю, ты привязался к нам. Но ты должен пересилить себя.
- Я не уйду...
Я пожала плечами. Какой он упрямый!
- ...без Вас.
- Что за глупости... Роб, не говори так.
- Я Вас...
- Замолчи! - быстро прошептала я. - Уходи! Беги,
пока... пока можешь. Уходи, пока есть время, я тебя отпускаю. Просто
отпускаю, понимаешь?..
Красноречивый взгляд, медленное прикосновенье...
- Ты меня понимаешь?
- Да.
- Так уходи прочь! Иди отсюда. Туда! Уходи! И никогда не возвращайся, не вспоминай, не оглядывайся...
Он стоял и смотрел на меня. Смотрел и не видел.
Туман заслал его глаза. Но он не плакал. Никогда не видела, чтоб он
плакал. Мужество, конечно, хорошая вещь, стоит похвалы, но сейчас это
казалось чудовищным. Он смотрел в пустоту и не видел ничего, и не
двигался с места.
Звезды все так же смотрели на нас. И мне вдруг захотелось... нет. Нельзя.
- Боб... - я подошла и обняла его. - Уходи скорее.
Я разжала руки и отступила на несколько шагов.
Вот... теперь он должен уйти. Но было слишком поздно.
Итак...

Он поднял голову, провел по лицу ладонью. Все... Он
сделал шаг в сторону. Потом второй. И пошел прочь, слегка пошатываясь.
И все его... И весь он... Боб или Роб или как там
его... да, он красив. Очень жаль. Было досадно и неприятно, но так было
нужно. Это было правильно, то, что я делаю. Но почему же так больно?
Он ушел через сад, деревья заступились за ним, как
врата. Теперь он мог добраться куда угодно. Но ближе всего была смерть.
Я долго стояла, раздумывала, проигрывала все в голове снова и снова...
- Милая?
Я вздохнула.
- Много я напорола?
Он улыбнулся и обнял меня.
- Ничуть, детка. - возразил он тихо. - Ты была потрясающа, как всегда.
- Что ж... Твой выход.
- Подожди, дадим ему фору...
- Как считаешь нужным, милый...

(...)

Я подъехал ближе к деревьям. И вдруг из-за зарослей вышел человек. Он слегка улыбнулся, даже облегченно вроде бы.
- Петр, это ты! Что случи... - он не успел закончить, потому что псы зарычали.
- Нет, что ты... Не нужно... - голос его дрожал. Он начал отходить назад, под защиту веток и кустарника.
- Взять. - спокойно скомандовал я.
- Петр... - едва донеслось вперемешку с шуршанием листвы и веток, рыком собак.
Я подъехал ближе. Кустарник был довольно редкий, и
лошадь легко перемахнула через него. Дальше виднелась поляна, и по
поляне бежал человек... или я думал, что человек. Потому что псы
догоняли его с трудом. Он бежал... не на двух ногах.
Я поехал за ними. Где-то же собаки его должны нагнать.
И они догнали. Я успел как раз тогда, когда они
окружили человека, не зная, с какой стороны лучше напасть. Или
растерялись, как, впрочем, и я сам, потому что человек создавал
страшное впечатление. Он смотрел исподлобья, выпятив подбородок, пождал
ноги и выставил руки перед собой как когти, одежда на нем встала
складками, вспучилась, а на спине рисковала порваться. И вдруг он выдал
что-то нечленораздельное, вроде стона с примесью воя. Я содрогнулся,
собаки сбились в кучу. Я крикнул:
- Взять!
Псы отчаянно кинулись на существо. Первого
посягнувшего человек отшвырнул, как мошку. Откуда у него столько силы?
- вдруг подумал я и в то же время тихо порадовался.
Собаки рычали и кидались со всех сторон. Все стало
походить на свалку, однако, живая рычащая куча постоянно разрывалась из
середины. Человек разметал ее, он выглядел как вихрь, как буря, не
замечающая ничего на своем пути. Я отъехал подальше, боясь, что он
может швырнуть и меня так же.

Я обещаю, все останутся живы